Забытый и бессмертный

«Если тебе плохо, ищи, кому хуже».

В 2020 году исполняется 240 лет со дня рождения Фридриха Йозефа Хааза - известного в России как Фёдор Петрович Гааз - врача, общественного деятеля, легендарного Гуманиста. Он был немцем, но большую часть жизни жил и работал в Москве. Он стал сыном России, но никогда не забывал и о своей далекой родине. Он воистину олицетворял собой мысль о том, что все люди Земли – это пассажиры одного корабля. Он посвятил свою жизнь облегчению участи обездоленных, ссыльных и заключённых, и сделал все, что мог.
Гааз родился в 1780 году в маленьком немецком городке Бад Мюнстерайфель в семье аптекаря. Дед его был доктором медицины. Фридрих, окончив католическую школу в Кёльне, поступил на курс философии и математики в Йенский университет, а затем занялся изучением медицины и специализировался на офтальмологии в Вене. Там он познакомился с русским дипломатом князем Репниным, который страдая глазным заболеванием, обратился к Гаазу. Лечение прошло успешно, и благодарный пациент пригласил доктора в Россию. На своей новой родине он вначале руководил организацией медицинской помощи в Москве, лечил людей богатых и состоятельных, что позволило ему быстро достичь материального благополучия. Но уже и тогда бедноту и стариков в богадельнях он исцелял бесплатно. В любой час дня и ночи он спешил к больному, кто бы и откуда бы ни взывал о помощи. Если не мог вылечить, старался облегчить боли, унять жар, утешал добрым словом. В Полицейской больнице для бесприютных при жизни Гааза лечилось около 30000 больных с самого дна улиц: бедняки, сбитые экипажами, люди с обморожениями, голодающие, беспризорники. Гааз обязательно сам обходил всех пациентов. Больница помогала нуждающимся всем, чем могла: устраивала проезд до дома для приезжих из других городов, отправляла старых и немощных в богадельни, искала новые семьи для беспризорников. «У Гааза нет отказа», – говорили о нем бесчисленные страждущие, испытавшие на себе его благодетельное участие.

Во время войны 1812 года доктор уехал на фронт, дошёл с русскими до Парижа и решил снова вернуться на родину, в Германию. Но неожиданно для самого себя Федор Петрович понял, что за десять лет, проведенных в России, он уже во многом стал русским и возвратился в Москву. С 1829 года и до момента своей кончины в 1853 году он являлся главным врачом московских тюрем. Пройдя по всем кругам тюремного ада, Гааз не только не очерствел душой, но, наоборот проникся огромной жалостью к заключенным и делал всё, чтобы облегчить их страдания. На его средства была реконструирована тюремная больница, он покупал каторжникам лекарства, хлеб, фрукты. За всю свою деятельность на этом поприще он только один раз, по болезни, пропустил проводы этапа арестантов, которым при их выходе из тюремных ворот давали свои неизменные, ставшие легендой среди заключенных, булочки. Избрав нелёгкую стезю тюремного врача, Ф.П. Гааз использовал каждую возможность, чтобы добиться смягчения участи заключенных. Благодаря Гаазу, было отменено поголовное бритье голов у арестантов, которые шли по этапу. Гааз сам изобрел конструкцию облегченных кандалов, обшитых кожей (заключенные называли их «гаазами»). Он же нашел деньги на их изготовление и добился от тюремного начальства отмены тяжелых кандалов. Подвижническая деятельность Гааза раздражала чиновников, он получил прозвище «утрированный филантроп». А в народе его прозвали «святым доктором». Арестанты буквально боготворили его. Есть предание, что, узнав о смерти Гааза, во всех тюрьмах России заключенные зажгли свечи.
В своей деятельности Федор Петрович исходил из принципа, что между преступлением, несчастием и болезнью есть тесная связь, когда трудно отграничить проявление сострадания к несчастному, заботу о больном и справедливое, без напрасной жестокости, наказание к виновному. Известен случай, когда Гааз поспорил с московским митрополитом Филаретом, который был вице-президентом Московского отделения тюремного комитета. Однажды во время заседания комитета Гааз начал в очередной раз доказывать, что даже рецидивисты могут быть не настолько виновны, как определил суд. Митрополит возмутился: «Вы говорите о невинно осужденных – таких нет. Если вынесен законный приговор и человек подвергнут надлежащей каре, значит, он виновен!». Гааз вскочил и несвойственно для него эмоционально воскликнул: «А как же Христос? Вы забыли о Христе!» Митрополит Филарет задумался, а потом, печально склонив голову, произнес: «Нет, Федор Петрович. Я не забыл Христа. Это Христос на мгновение обо мне забыл...». За свою благотворительную деятельность Гааз был представлен московским губернатором Д. С. Ланским к ордену Святого Владимира 4-й степени. Гааз очень ценил этот знак отличия и неизменно носил его до смерти на своём поношенном, но всегда опрятном фраке.

Перед смертью, по легенде, Гааза мучили видения. Ему грезилось, будто он сидит за столом и пишет, пишет, пишет, отрываясь от бумаги лишь для того, чтобы вспомнить некоторые минуты, его жизнь определившие. Он где-то бродил, с кем-то из прошлой жизни разговаривал. В последнем из видений перед Гаазом возник его давний друг – московский врач Ипполит Изволинский, как-то связанный с восстанием декабристов и исчезнувший в 1826 году. В споре о добре и зле Изволинский произнес: «Вижу, Фёдор, не понимаешь ты, что для справедливости иногда и зло сделать можно: справедливое зло, оно добром обернется». «Нет! – вспылил Гааз.- Нет справедливого зла, справедливым только добро может быть, но, верно, против зла это добро не только уговорами идти, оно сражаться должно». Изволинский исчез, а Федор Петрович увидел, будто поверх горы исписанных им листков лежит один, на котором его рукой начертаны четыре слова: ДОБРО, СПРАВЕДЛИВОСТЬ, МИЛОСЕРДИЕ, УМ. И обрадовался старый доктор – наконец он нашел главное, что тем, кто после него будет, передать должен. В этих четырёх словах заключался великий принцип бытия человеческого… Бумаги вдруг озарились ярким светом, от которого эти четыре слова засияли, как пламя… И стало темно… Прибывший, чтобы констатировать смерть, доктор был поражен радостной улыбкой, застывшей на лице покойного. Похоронили доктора Гааза за счет полиции (все его имущество ушло на благотворительность) на Введенском кладбище Москвы. В последний путь его провожала 20-тысячная толпа. На могиле поставили простой камень с крестом. На пьедестале памятника были высечены любимые слова Ф.П. Гааза: «Спешите делать добро». Позже могильную ограду обвили знаменитые «гаазовские» кандалы.
Деятельность Гааза не получила никакой официальной положительной оценки при его жизни. Для тюремного начальства и он был весьма неудобным человеком, пытающимся нарушить раз и навсегда установленный порядок. Когда же он умер, то был быстро забыт. Своими знаниями о жизни и деятельности Ф.П. Гааза мы обязаны выдающемуся русскому юристу А.Ф. Кони, оставившему нам единственное имеющееся в литературе документальное жизнеописание великого гуманиста. По словам Кони, Гааз «столкнувшись со страшным миром тюрем и пересылок, испытал сильнейшее потрясение и навсегда перестал жить для себя». В 2011 г. римско-католическая церковь начала процесс канонизации доктора Гааза. В мае 2018 года в Москве завершена епархиальная стадия процесса его причисления к лику блаженных. Вопросы милосердия сегодня актуальны, как никогда. Доктор Гааз близок и современен нам своим пониманием залога здоровья: «Чистота во всех смыслах: чистота телесная, чистота питания и жилища и чистота душевная: чистота нравов, поведения и речи. Не позволять грязные бранные слова и злословие».
О Гаазе, странном бескорыстном докторе и человеке с золотым (ангельским) сердцем, писали Герцен, Чехов, Ф. Достоевский. О нём написаны книги современных авторов. Замечательные строки о служении доктора написал Булат Окуджава: «Фридрих Йозеф Хааз — уроженец немецкого городка — стал московским «святым доктором» Федором Петровичем Гаазом, истинно русским подвижником деятельного добра. Набожный католик, он по-братски «отдавал душу свою» за всех страдающих людей, исповедовавших другие религии, за вольнодумцев и безбожников. Беспредельно терпимый и неподдельно кроткий, он не испытывал ненависти даже к своим противникам и гонителям. Каждый день в продолжение всей своей жизни, исполненной неустанной напряженной работы, он действенно осуществлял свой девиз: «Спешите делать добро!» Этот призыв вечен, как и память о чудаковатом докторе, воплотившем в себе самые высшие моральные принципы.