Участники ВОВ семьи Червинских

Великая Отечественная война в лицах
семьи Червинской Софьи
Пока мы помним, мы живем
Помните!
Через века, через года, - помните!
О тех, кто уже не придёт никогда-
Помните!
Отрывок из стихотворения« Реквием»
Роберт Рождественский
Что такое война? В одном этом слове страх, боль, потеря близких людей. Война, это жестокость и несправедливость. Для поколения моих родителей и моего поколения Великая Отечественная Война – это лишь история из далекого прошлого… Война не щадит никого, поэтому в ней принимает участие всё население страны, а также люди всех возрастов. Многие из них так и не создали семьи, не родили детей, были убиты и пропали без вести.
Задумайтесь, сколько было создано концлагерей в фашисткой Германии, а затем и на оккупированных территориях, для массового физического уничтожения целых народов. Люди в концлагерях подвергались наиболее жестокому обращению со стороны эсэсовской охраны, их морили голодом, посылали на самые изнурительные работы. Во время войны люди, преодолевая себя делали невозможное, совершали героические поступки в трудных условиях с большой самоотдачей. Люди обладали огромной силой воли. Сила духа этих людей оказалась сильнее страха смерти и конечно они были очень отважные. Весь народ нашей страны во время Великой Отечественной войны встал на защиту своей Родины, рисковал своей жизнью, жертвовал ради общего дела. Наши деды и прадеды были людьми чести и долга, потому что они любили свою Родину, людей своей страны и их жизни. Они наши герои! Не найдется такой семьи в России, да и в других странах, кто не пострадал от этой войны.
Я хочу рассказать о своих родственниках, которые прошли войну и не вернулись, а кто вернулся, тот оставил память нам, своим потомкам.
Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили!
Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили!
Во все времена бессмертной Земли помните!
К мерцающим звездам ведя корабли, – о погибших помните!
Встречайте трепетную весну, люди Земли.
Убейте войну, прокляните войну, люди Земли!
Мечту пронесите через года и жизнью наполните!..
Но о тех, кто уже не придет никогда,– заклинаю,– помните!
Отрывок из стихотворения « Реквием Вечная Слава героям»
Роберт Рождественский 
«Без вести пропал…» Неправда это!
Он солдат — его терять нельзя.
Он остался там, на дне кювета,
Где его засыпала земля.
Он сожжён, расстрелян иль повешен,
Танковою гусеницей смят.
Он, как все простые люди, грешен,
Как солдат, он безупречно свят.
Отрывок из стихотворения «Неправда это!»
Николай Рачков

Мирошник Иван Васильевич 1910 года рождения, родился он в с. Журавка Сумской области УССР. Он является мне двоюродным прадедом по папиной линии. Иван Васильевич был призван в армию в 1937 году, начинал служить в Туркестане, воевал с басмачами. В 1941 году был переведен служить на бронепоезд, в том же год пропал без вести. Место гибели неизвестно. Ему был 31 год.
Список безвозвратных потерь от 17.06.1942 г.- Мирошник И.В. под № 278
Информация из сети Интернет об участниках ВОВ: Мирошник И.В.
https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_dopolnitelnoe_donesenie60805641/ 
В тот страшный день земля рванула в небо.
От грохота застыла в жилах кровь.
Июнь цветастый сразу канул в небыль,
И смерть, вдруг, оттеснила жизнь, любовь.
Надели гимнастёрки и шинели
Вчерашние мальчишки – цвет страны.
Девчонки на прощанье песни пели,
Желали выжить в грозный час войны.
Отрывок из стихотворения «22 июня»
Т.Лаврова

Мирошник Михаил Васильевич 1918 года рождения, родился в с. Журавка Сумской области УССР - мой двоюродный прадед по папиной линии. Встретил войну в городе Новочеркасске, погиб в 1941 году при обороне Киева в Киевском котле. Погиб в 23 года. Захоронен, в братской могиле города Дружба Сумской области.
Анкета Мирошник М.В.из архива ЦАМО

Информация из сети Интернет об участниках ВОВ: Мирошник М.В.: https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_dopolnitelnoe_donesenie66806037/?backurl=%2Fheroes%2F%3Flast_name%3DМирошник%26first_name%3DМихаил%26middle_name%3DВасильевич%26date_birth%3D1918%26group%3Dall%26types%3Dpamyat_commander%3Anagrady_nagrad_doc%3Anagrady_uchet_kartoteka%3Anagrady_ubilein_kartoteka%3Apotery_doneseniya_o_poteryah%3Apotery_gospitali%3Apotery_utochenie_poter%3Apotery_spiski_zahoroneniy%3Apotery_voennoplen%3Apotery_iskluchenie_iz_spiskov%3Apotery_kartoteki%3Apotery_vpp%26page%3D1 
Сегодня курс дан на Берлин,
На взятие Рейхстага.
–- Фашиста гада победим!–
Был слышен крик комбата.
В атаку русские пошли,
Земля вокруг дрожала.
Одни лишь пули впереди
Да грохот автомата.
Отрывок из стихотворения «Взятие Рейхстага»
Ильи Соснин

Червинский Илларион Михайлович 1917 года рождения, родился в селе Тубольцы Почепского района Брянской области. Когда началась война, ему было 24 года. 15.08.1941 года был призван на фронт, служил по июль 1942 в 10 железнодорожном полку.
С июля 1942 по 15.06.1946 года служил в 8-ой мотобригаде. Закончил войну в Германии.
После войны вернулся домой, забрал жену и уехал на Сахалин, где родился мой дед – Червинский Алексей Илларионович.
Имел награды Орден Отечественной войны II степени, медаль «За победу над Германией», медаль ветерана Социалистического труда.
Умер Илларион Михайлович 09.10.1993 года.
Орден Отечественной войны II степени Медаль «За победу над Германией»
Информация из сети Интернет об участниках ВОВ: Червинский И.М.:
https://pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_yubileinaya_kartoteka1521595937/?backurl=%2Fheroes%2F%3Flast_name%3DЧервинский%26first_name%3DИлларион%26middle_name%3DМихайлович%26date_birth%3D1917%26group%3Dall%26types%3Dpamyat_commander%3Anagrady_nagrad_doc%3Anagrady_uchet_kartoteka%3Anagrady_ubilein_kartoteka%3Apotery_doneseniya_o_poteryah%3Apotery_gospitali%3Apotery_utochenie_poter%3Apotery_spiski_zahoroneniy%3Apotery_voennoplen%3Apotery_iskluchenie_iz_spiskov%3Apotery_kartoteki%3Apotery_vpp%26page%3D1 
Верный присяге русский солдат,
Он защищал Сталинград.
Гулко катился в кровавой мгле
Сотой атаки вал,
Злой и упрямый, по грудь в земле,
Насмерть солдат стоял.
Знал он, что нет дороги назад –
Он защищал Сталинград.
Отрывок из стихотворения «Защитник Сталинграда»
А.Сурков
Сидоров Николай Федорович – дедушка моей мамы. Он родился в 1923 году, в селе Кульмино Чамзинского района МССР. Ушел на фронт в 1941 году (было 18 лет). Участвовал в Сталинградской битве, участвовал во взятии Берлина.
Войну прошел в звании лейтенанта командиром взвода автоматчиков. Умер 29.09.1964 году
Информация из сети Интернет об участниках ВОВ: Сидорова Н.Ф.:
https://pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie24800831/
Как сейчас перед глазами
Бесконечных бараков ряды,
Сотни-сотни девчонок
За колючею проволокой,
И охрана на вышках-
Обнаглевших немецких солдат,
Наготове всегда
Разрядить в них обойму
А в ушах до сих пор-
Лай собак, крик солдат,
Это гонят девчат
Как рабынь на работу.
Исхудавшие плечи
Обжигают удары кнута
На того, кто отстал-
натравляют собаку.
(отрывок стихотворения Т.Кадочникова)

Мне посчастливилось увидеть и пообщаться с моей прабабушкой – Мирошник (Фащук) Екатериной Васильевной (07.12.1925 г – 28.09.2014г.) – это мама моей бабушки по папиной линии. Баба Катя – узница трех концлагерей Германии.
Мы все ее называли баба Катя, даже я, хотя она мне прабабушка. Она была такая добрая, уютная и всегда говорила: «Только б не было войны».
Когда я была маленькая, не понимала почему она так говорит, позже, когда я подросла, спросила её об этом. И вот что рассказала прабабушка Катя: «Летом 1942 года немцами были угнаны все молодые девушки и женщины из хутора. В сентябре 1942 года мы прибыли в Германию. Там я работала на заводе, затем попала в концлагерь Заксенхаузен, мне было всего 15 лет... В этом лагере я пробыла до 1943 года.
Потом меня перевели в город Потсдам, в лагерь для перемещенных лиц, там я пробыла 2 месяца. Затем я попала в лагерь Равенсбрюк. Я была под номером 18886 и жила в бараке №18. Там я пробыла до весны 1945 года»
Она рассказывала много интересных и одновременно пугающих историй из своей жизни. Прабабушка Катя написала небольшой дневник памяти про жизнь в концлагерях Германии. Называется он «Прожитые самые лучшие (страшные) юные годы моей жизни с 1941-1945 гг.» Я хочу поделиться им с Вами, чтобы вы знали, как непросто было нашим людям во время этой страшной, безжалостной войне.
Дневник «Прожитые самые лучшие (страшные) юные годы моей жизни с 1941-1945 гг.» Мирошник (Фащук) Екатерины Васильевны

«Настал 1941 год. Я, окончила выпускной 7-ой класс. Хотелось поступить в г. Шостку в техникум. Но, увы…
Фашисты разрушали все человеческие планы. Начался страшный кошмар в жизни молодёжи и стариков. Мы, молодые, окончившие семь, восемь, девять классов ушли копать противотанковые окопы, копали целый месяц. Но фашисты так быстро наступали, а наши солдаты отступали, у них нечем было обороняться, не было снарядов, патронов, винтовок и их фашисты окружали и целыми отрядами захватывали и вели в плен.
В хуторе Михайловском 18 тысяч солдат сидели в плену, голодные, холодные, а наступала зима. Мы носили им еду, но нас не пускали, стояли вышки, которые охраняли пленных, из них стреляли фашисты. Многие умерли, некоторых вывезли или расстреляли.
Наступал 1942 г., пришла весна. Нас немцы начали гонять работать, убирать останки пленных солдат. Столько выносили в могилы одни кости, а сейчас к этим могилам носим цветы.
Иногда заезжали партизаны убивали тех, кто помогал немцам убивать и вешать наших людей. Партизаны ушли, приходят полицаи и немцы, они начинают тоже убивать, палить дома с живыми людьми.
Так спалили отца учительницы Валентины Тихоновны, её расстреляли за то, что она раздала посевное зерно-гречку, людям чтобы весной посеяли и чтобы немцы не забрали.
Господи, какая же она была веселая, красивая, умная. Она читала у нас историю, конституцию в 7-ом классе.
Если бы она была живая, то она бы точно организовала партизанский отряд. Но фашисты убили ее с нашими полицаями.
Спалили в доме моего одноклассника Васю Безуглого, вместе с мамой подпалили и некого не допустили к дому тушить. Господи, какой был ужас. Сестра и отец ушли в партизаны, а их за это спалили.
Настало лето 1942года. Всю молодёжь немцы начали вывозить на работу в Германию. Мне было 15 лет, наступал шестнадцатый год (но я выглядела на 19 лет) и вот попала в тот список, с каждой хаты забирали. Сказали на три месяца, а потом отпустят домой.
Привезли нас в Германию, 1942 год сентябрь месяц. И начали нас там распределять кого куда, на какой завод или к хозяину с/хозяйства.
Нас 120 девушек с Сумской области и Ворошиловградской области определили в город Кинбаум на военный завод. Привезли нас, а там уже были приготовленные деревянные бараки. В комнатах по 16 человек, стояли кровати (деревянные двухверховые). Кормили раз в день. Работали по 12 часов. С шести утра и до семи вечера,1 час был на обед. Привезли обед в час. Обед был, сварена брюква, очень жидкая, почти одна водичка. Иногда мы начинали бастовать, не брали этот суп. Начнут немножко варить густее, а потом начали давать вечером тарелку супа в бараках. Хлеб давали 100 гр. Есть хотелось всегда, голод мучил.
На работу водили строем по 5 человек и с работы также. С бараков никогда никуда не выпускали, держали как заключённых. Денег за работу не платили никогда. Ходили и работали в своей одежде, в которой приехали.
И так наступил 1943 год. И нас начали в выходной день в неделю, выпускать на волю, за проволоку на 4 часа, с 2 дня до 6 вечера, и так каждый выходной. Нам начали платить деньги за наш тяжелый труд за месяц, кому, сколько 4-6 марок. За эти деньги мы могли купить пасту для зубов, мыло, лимонаду. Стали покупать бумагу и карандаши, конверты и нам разрешили написать домой письма. И мы получали письма с дома, сколько было радости.
И вот однажды ко мне в лагерь приехала подруга с моей улицы Катя Резник. Она работала в Берлине на военном заводе, они ходили и ездили свободно, и получила она письмо с дома и ей прислали мой адрес, и она приехала. Мы встретились, сколько было радости. Но нас ещё не пускали за проволоку, и она уговорила меня бежать с лагеря.
На следующий выходной она приехала, и я убежала с ней, нас только первый раз выпустили за проволоку.
И вот началась новая жизнь. Здесь ходили свободно на работу и с работы. Кормили нас тоже брюквой, но деньги за работу платили, мало тоже. Комендант лагеря устроил на работу, выдали мне пропуск с фото, номер был на пропуске 1204. Работала в цеху где красили и сушили банки для консервов (литровые), в цеху смрад краски и жарища так что нечем дышать пока их вытащишь с печки. Но работать надо.
И вот наступил 1944 год. Однажды ночью всех нас будят и говорят, идите на работу, берите пропуск. На проходной сидят полицаи с собаками и эсесовцы, и вот всех, у кого пропуск начинается с 1201 номера, всех арестовали, всего 60 человек. И началась страшная жизнь, которая не выходит с головы по сегодняшней день.
Арестовали всех, кто убежал со своих лагерей, нас посадили в гестаповский фургон, всего было 60 человек, 6 женщин, а остальные мужчины и арестовали коменданта. Говорить не дали ни кому, ни с кем.
Ночью привезли в Потсдамскую тюрьму. Там начались допросы кто, откуда, комсомолка, саботажницы, почему удрала с Кинбаума и т.п. Поместили в камеру. В камере были одни девчата, все молодые, красивые и все бежали с лагерей их поймали. Камера была маленькая, а нас человек 35.Когда ложишься то, как селёдки в один ряд. В камере все стены списаны, адресами кто сидел, мы новенькие тоже свои фамилии записали. У кого-то нашёлся карандаш. Записывали, где было место, если высоко, то становились на плечи друг другу и писали. Господи, что будет дальше с нами, никто не знал. И вот последний допрос и сказали пожизненно в концлагере. В тюрьме была месяц. Наступила ночь. И начали по одному выпускать и слышали только слово: «Ой!». Как только два метра с камеры выходишь, а там тропинка до поезда в вагон, сидят в два ряда овчарки (собаки) одна за одной, а между ними надо идти, чтобы никто не удрал. Погрузили голодных, изможденных повезли в концлагерь г. Равенсбрюк для политических заключенных.
Господи, какой начался период моей молодости. Как я могла выжить этот ад и остаться живой? Господи, наверно есть какая - то сила, что дает человеку всё пережить и остаться живой.
Привезли в лагерь, сразу раздели, кто в чём был одет - сняли, постригли кого как. Открыли дверь в баню. Пустили струи холодной воды, если не подойдет кто, бьют плёткой, надо идти. После такой бани начали давать одежду. Кому что попало, спрашивать нельзя ничего. Потом дали красный треугольник и номер, чтобы пришили себе на рукав одежды на левой руке и дали одну иголку с ниткой. Мой номер был 18886. Вот так должен быть пришит на одежде(платье и пальто), на спине и наперед вот такой знак белой краской наведен на всю спину.
Для еды пол-литровая кружка, её надо беречь, а то не в чем будет получать еду. Вот всё это получили, одели нас, стали страшилищами, и повели в блок (блок это так называли бараки) №18, там дали поесть суп, одна свежая капуста и без соли. Кто –то попросил соли и получил нагайкой от эсесовски-аузерке (фашистка-надзирательница), так их звали, фашистки.
Здесь в лагере все заключенные вместе поляки, евреи, немцы, болгары, югославки, цыгане ко всем отношение одинаковое. В блоке стояли нары двух-трех ярусные на каждой кровати спали «валетом». На моей кровати спали: югославка, полька, немка и я. Через несколько дней югославка умерла, её вытащили в окно, положили под блоком, потом заберут и спалят в печи.
В лагере был такой распорядок дня:
6 утра «апель» (Апель – это ежедневная поверка, перекличка заключенных, устраиваемая лагерным начальством. Из нем. der Appell – сбор, построение, смотр, поверка; линейка. Знаете, самое тяжелое – это апель, проверка) - гудит серена, всем подниматься и выходить на линейку строиться по пять человек в длинную шеренгу пока все не построятся, один от одного на полметра вот так:
Стоять не двигаться, не говорить, не стучать ногами. Снег идет, раздетые стоим. Кто-то упал, умер, не подходи, убьют и тебя, и так стояли каждый день с 6 утра и до 10 утра. Потом утихнет сирена, все кидаются в барак. Можно получишь плёткой. Я, бывало, стою сил больше нет, думаю, сейчас упаду, а надо выжить, надо выжить, и так каждый день «апель». Когда кончился «апель», завтрак дают в кружку: картошку нечищеную, толчённую и не солёную. Все лезут, чтобы получить еду, ведь это один раз дают, все страшно голодные. Потом ведут на работу кого куда, копать траншеи какие- то глубокие брали у кого была сила, слабых гоняли перебирать тряпки (ту одежду, какую с людей снимали), а их целые ярусы.
Потом стали водить на заводы работать, там работали в подвалах, перебирали гильзы для патронов, сидели молча, нельзя было говорить, сидели рядом перебирали, иногда прибегали эсесовцы и начинают считать людей 1,2,3,4,5,6,7,8,9, 10 (десятого) хватают и ведут убивать или повесят и так несколько человек. А мы знаем, это наши наступают, слышно уже где-то идут бои. Когда начал приближаться фронт, мы, кто остался живой, убежать с лагеря не могли, ведь лагерь был обнесен трехметровой сеткой, а наверху электропроводка, подойти к ней нельзя.
В лагере я встретила свою подружку Таю Опенько. Она три раза тикала с лагерей, и была в лагере Освенцима, у нее на руке остался номер 2245, а когда немцы отступали, их перевезли в Равенсбрюк. Она меня не узнала, а я её узнала. Она удивилась, что я такая страшная, худая, один скелет. Повела меня к югославцам, говорит: «что я её подруга», они меня накормили и сказали: «чтобы я приходила к ним в блок». Но на второй день начали нас партиями выводить с этого лагеря, куда не знаю.
В этом лагере находилась Сова Ира с нашего села, она умерла в этом лагере.
Весна 1945 года. Слышно как идут бои, а нас выводят с лагеря несколько человек, все девчата, строят по пять человек и длинной колонной ведут за отступающей армией немцев. Мы все голодные, холодные, усталые ноги почти не ходят, а нас гонят. По дороге лежали убитые лошади, девчонки набрасывались на этих лошадей и зубами грызли их, а фашисты смеются. Я своих девчат, с которыми в пятерке шла, держала за руки и говорю: «Надо остаться живыми, потерпите, а то они (фашисты) убьют». Так нас гнали, я не помню, сколько дней измождённых, голодных. Кругом была тишина, нас догнали до поля, где стоял большой сарай и всех туда заперли на замок. Сарай был пустой, а нас полным полно набито, даже сесть не где было, все стояли прижавшись, друг к другу. Некоторые были мертвые. Сколько прошло времени я не знаю, вдруг открывается дверь и на ломанном русском языке говорит: «Уходите отсюда, всё сейчас окончится совещание эсесовцев, и запалят этот сарай с вами, уходите».
Все как от долгой спячки встрепенулись и начали рваться к двери, к окнам, чтобы выскочить первыми. Я вечно последняя за едой и сейчас. С девчатами, с которыми шли в строю выскочили, не верим, что мы на свободе, увидели лесок и все туда побежали. Всех как корова языком слизала.
В лесу были вырыты окопы, мы все пять человек залезли и сели, кругом тишины, сидели ночь и на второй день слышим, где-то кричат «Ура!», а выстрелов не слышно. Мы решили, что нам надо идти с этого окопа. Вышли на поле, видим не далеко стоят бараки и вдали завод, мы пошли, когда дошли до этих строений, сил больше не было идти дальше, да и боялись, вдруг нас фашисты схватят. Там стояла скамеечка у дороги, мы сели и сидим людей не видно нигде. Вдруг идет один парень, я присмотрелась и говорю: «Девчата, этот парень с нашей деревни», они удивились, а я сразу поднялась и пошла к нему, растерялась и спрашиваю: «Вы с Журавки хутор Михайловский Сумской области?» Он говорит: «Да, а ты кто такая?», «А я Катя Мирошник с ул. Совиновки, я тебя знаю». А он меня не знал. «Вот смотри, идет Коля Остапенко он с Вашей улицы, не говори кто ты, он тебя узнает или нет» Коля подошел к нам и говорит, что идет за вещами, через два часа уходят дальше воевать, а я стою, он меня не узнал. Павел говорит ему: «Ты эту девушку знаешь, узнал её, нет?» А Коля: «А кто это?» я ему: «Коля, да это же я Катя Мирошник», а он «Господи, да что же это они с тобой сделали? Пойдем со мной, там переоденешься, там наши парни человек 17 с нашего хутора» Там были и мои одноклассники, но никто меня не узнал, потом узнали только по голосу. Они освободили нам комнату, я забрала своих девчат, парни нам принесли еды, приготовили баню, дали кто что мог из одежды, а сами ушли в другую комнату, после бани мы легли спать, они никого не пускали к нам. А все, шли смотреть, какие мы были скелетами с концлагеря Равенсбрюк. Ребята принесли нам еды, чтобы мы могли немного поправиться и ушли воевать. Миша Свяцкий домой передал мне посылку, чтобы я передала его родителям. «Катя, ты доедешь домой, я верю в тебя, а я не знаю, доеду или нет. Нам надо перед тобой на коленях стоять, ты наверно за всех нас отмучилась в этой проклятой войне».
Я домой его передачу привезла только в 1946 году, в январе месяце.
Ребята сказали коменданту, что мы с концлагеря и нас отвезли в госпиталь, где были наши раненые солдаты и целая комната с концлагеря. Очень много умерло в госпитале.
В госпитале я находилась больше месяца, подружки мои разъехались, они были с Западной Украины. Я болела, ходить одна не могла, всё кругом кружилось. Вставать не разрешал врач. Когда немножко начала подниматься, стала проситься домой, но, Господи спасибо этому врачу, я осталась жива. Он мне сказал: «Я могу отправить домой с нашими солдатами, которые едут домой, но вы не доедете, вы можете умереть в дороге. Очень сильно истощен весь ваш организм, но, а если доедете домой, то в России сейчас голод и вы не окрепнете. Вам надо сильное, хорошее питание. Поэтому я вас направлю в воинскую часть, которая гонит в Россию коров, вы научитесь доить коров, там будут сливки, масло и парное молоко. Вы там окрепнете и сможете, может быть жить. Соглашайтесь». Я согласилась, научилась доить коров, перегонять молоко, «бить» масло, варить обеды, стирать по 400 пар солдатского белья. Солдаты войсковой части говорили про меня: «Не обижайте невесту, пусть растёт». А мне уже шёл 19-ый год.
После войны пошла новая настоящая трудовая жизнь. Работала на заводе, поступила в училище, затем работала в школе (учителем начальных классов) до самой пенсии.
И как самой не верится, как я могу еще жить.
Мой вам совет, дети: трудитесь, учитесь, слушайте родителей и никогда не бойтесь никакой работы. Закаляйте себя смолоду хорошими поступками, чтобы были сильные духом и сердцем.
Немцы одумались и заплатили за муки компенсацию деньгами, но нам они сейчас не нужны, ведь все юные годы прошли в ужасной, страшной кутерьме.
Боритесь дети, чтобы был мир на земле».