Подвиг казачки

Когда грянула Великая Отечественная война, всё мужское население хутора Восточный города Краснодара ушло на защиту страны. Война жестоко испытала наших предков на прочность, порядочность и человечность. Многие хуторяне погибли на полях сражениях, мужественно защищая Родину.

Прошло много лет с тех пор. Время безжалостно к людям, и мы не смогли найти живых свидетелей той трагедии 1942 года. Мы беседовали со старейшиной Казачьего куреня х. Копанского Кокора Николаем Григорьевичем. Он - коренной житель х. Восточного. В описываемые события был совсем мальчишкой, но его мать, Кокора О.Г., видела, как сжигали военнопленных, как они кричали, как немцы расстреливали всех, кто пытался бежать и тех, кто пытался помочь несчастным.

Наша поисковая работа привела нас к Останиной Лидии Федоровне, учителю математики гимназии №87, почётному работнику общего образования Российской Федерации. Из разговора с ней мы узнали очень много нового для себя. Вот что она нам рассказала.

"В холодный ноябрьский вечер 1942 года хуторок Восточный облетела весть: «Пленных гонят». Жители взяли, кто что мог – краюху хлеба, узелок с картошкой, сало – и побежали на дорогу. Там, окруженная гитлеровцами и полицейскими, шла большая колонна наших военнопленных. Худые, ободранные, грязные. Женщины вышли на дорогу и незаметно от охранников передавали им продукты. На ночь пленных остановили за хутором возле большого сарая. Больные и раненые легли прямо на землю. Хозяйственные немцы разместили своих коней в двух сараях. Ночью повалил мокрый снег, переходящий в дождь. Потом прекратился. Мороз крепчал. К утру стал просто лютым. И всю ночь между сараями разносился вой леденеющих людей. Тревожно прошла эта ночь. Когда рассвело, немцы вывели лошадей на воздух, а в один из сараев велели занести окоченевших, не выдержавших ночной пытки людей. И туда же – всех, кто уже не сможет идти под конвоем дальше. Таких 68 человек отобрали. На рассвете хутор осветило большое зарево. Немцы закрутили двери сарая проволокой, стены облили керосином и подожгли. Сухая солома полыхала, как порох. А около окон гитлеровцы в упор расстреливали выскакивающих пленных. Догорали последние балки, рухнула кровля. Жители разошлись по домам с великим горем в сердцах. Они боялись к сараю приблизиться.

Когда вокруг всё стихло, немцы ушли из хутора, на пепелище вдруг появилась худенькая фигурка.
Это Наталья Ивановна Клыша (девичья фамилия Багалий) - моя бабушка. Было ей за сорок. Характер дотошный, сердобольный… До войны работала воспитателем в детском саду. Очень мужественной надо было быть, чтобы оказаться у рухнувшего сарая.
 

Фашисты могли вернуться в любую минуту. Черные камни, дымящаяся солома, обугленные тела. Вдруг под соломой что-то зашевелилось. Она быстро разгребла. Смотрит – человек. Живой. Обгорелый весь, грязный. Одежда висит клочьями. Оттащив его в сторону, Наталья Ивановна поспешила домой за тележкой. Была она длиной с метр, но скрюченный солдат как-то поместился между бортами, накрыла тряпкой (были и хуторские продажные) и повезла. Привезла домой, обмыла, дала напиться, покормила с ложки. Несколько дней не отходила от постели. А когда нужно было что-то по хозяйству делать, около больного сидели две девочки, её дочери.
 

Думали, не выживет солдат. Он был очень слабый, почти безнадёжный. Из лекарств только народные средства. Наталья Ивановна знала в них толк. Постепенно стал подниматься солдат, ходить по двору. Рассказал, что зовут его Василием, фамилия – Шведов, что сам он из-под Ростова. Воевал он на Кубани. Часть окружили, и он раненый попал в плен. Спрашивал –где наши. Наши войска уже были близко. Через два дня пришли наши. Василий Шведов ушёл вместе с ними.
 

Однажды хутор заполнили отступающие немцы. Они ходили по домам – забирали всех мужчин. Шведова успели предупредить – он спрятался. А больного мужа, Клыша Ивана Ермолаевича (по болезни был комиссован, почти не ходил) и сына-подростка четырнадцатилетнего Ивана не сумела уберечь Наталья Ивановна. Забрали, увели…
 

А куда – неизвестно. Ничего не знала она о своих близких, переживала, волновалась за них. Часто выходила на дорогу, подолгу смотрела вдаль. А вдруг покажутся…

В конце войны вернулся сосед. Вместе с мужем забирали. Она к нему: может, знаешь?
- Крепись, Наталья. Хозяина твоего и Ванюшу немцы – живыми в землю. В Крыму. На моих глазах.

Она не плакала. Нет. Слёз уже не было. Пришла домой, упала на кровать и долго так лежала. Наутро снова была на работе.

Возвратившиеся фронтовики вновь наладили хозяйство и жизнь продолжалась. Была в хуторе и своя школа, и клуб, и магазин. Но во время хрущёвских времён хутор стал бесперспективным. Колхоз расформировали, присоединили к хутору Копанскому, остальное варварски разрушили. Разрушили школу, клуб, фермы, даже вырубили рощу, посаженную выпускниками 40-х годов. Население разъехалось: основная часть в станицу Марьянскую, другие в станицу Воронцовскую, часть - в хутор Копанской, молодые подались в город. В настоящее время, как напоминание о том, что здесь был когда-то хутор - осталось десятка два стареньких домов; кладбище, где похоронены предки, которое молодое поколение к счастью не забывает и содержит в порядке.

Прошли годы. Выросли и вышли в жизнь дети Натальи Ивановны. Старшая дочь – Полина Ивановна – тоже успела повоевать. Она служила во фронтовом медсанбате. Бинтов, которыми перевязывала раненых, наверняка бы хватило, чтобы выстелить половину Европы. Май 1945 года застал её в Берлине. После войны работала врачом в Никополе в Украине.

Младшая дочь Екатерина Ивановна Мирошниченко (моя мама), с которой жила Наталья Ивановна, посвятила себя детям: работала учительницей, заведовала начальной школой № 12 в хуторе Восточном. Воспитала целую плеяду талантливых педагогов.

Шли годы, и однажды в доме Натальи Ивановны Клыша распахнулась дверь. На пороге вырос статный мужчина:
- Не узнаёте?
- Вася, ты ли это?- всплеснула руками хозяйка.
Они обнялись. Заплакали. Столько воспоминаний сразу. Удивительно тёплая была встреча, все искренне радовались ему.

Василий Степанович Шведов рассказал о том, что было дальше, как он сразу попал в бой. Ночью под станицей Крымской отделение в 12 человек должно было незаметно подойти к немецкой передовой и по сигналу ракеты открыть огонь. Тихо шли бойцы. Вдруг с насыпи застрочил немецкий пулемёт. И сразу же заработали автоматы. Бойцы залегли. Шведов взял гранаты и пополз к насыпи. Бросил одну, другую, третью. Пулемёт замолчал. Василий вернулся к своим. Смотрит – в живых уже никого нет. Только один лежит, стонет. Он к нему. Виктор Лисицын с Кубани. Тяжело ранен. По болотам, по камышам нёс на себе Виктора Шведов. Принёс в санчасть. Простился. И опять в бой…
 

Воевал Василий Степанович и на Кубани, и в Крыму. Дошёл до Кенигсберга. А закончил войну на Дальнем Востоке. Был много раз ранен, имеет несколько правительственных наград.

Он ещё не раз приезжал в гости к своей кубанской маме. Иногда – с женой, однажды - с двумя дочерьми."

Рассказ Лидии Фёдоровны потряс нас. Оказывается простой человек, совершивший подвиг, казачка жила рядом! Сейчас рядом с нами живут её внуки и правнуки...

Мы, бережём память о предках. Мы ощущаем себя продолжением тех, кто защищал и берег нашу страну, кто заботится о её будущем. Нам бы очень хотелось, чтобы улица, на которой стоит дом Клыша Натальи Ивановны, была названа её именем, чтобы не только её семья гордилась подвигом казачки, но и город, который мы любим, знал и помнил о своих героях.

К сожалению, установить имена сожжённых солдат не представляется возможным, поскольку нет никаких данных от том, кто были эти люди, из каких частей. Мы помогаем местным жителям ухаживать за Братской могилой, и будем это делать всегда. Никто не забыт, ничто не забыто!