Новочеркасцы - герои Великой Отечественной войны

Новочеркасцы - герои Великой Отечественной войны

Иван Васильевич Ганжела

- Оружие на мешки, сами в воду! Холодная сентябрьская вода обожгла. Стараясь ни звуком не выдать себя, поплыли солдаты. Вот и правый берег. Тихо, как и переправлялись, пошли десантники вдоль берега. Они вооружены автоматами, есть ручные и станковый пулеметы, противотанковые ружья и, конечно, гранаты.

На пути обнаружили блиндаж гитлеровцев. Бесшумно сняли часового, ворвались в блиндаж. Через пять минут продолжали путь. Опять блиндаж. Опять короткая схватка у входа …

Еще затемно заняли позицию. Кое-кто даже успел вздремнуть. А утром гитлеровцы были поражены: русские на правом берегу! Немцы ринулись в атаку. Однако тридцать семь советских воинов стояли насмерть. Наладив связь, они попросили огня с левого берега. Заговорила наша артиллерия.

Начиная третью по счету атаку, гитлеровцы бросили на группу смельчаков танки, открыли огонь из орудий и минометов. Казалось, они решили стереть с лица земли весь этот маленький участок берега, называвшийся теперь плацдармом.

Не удалось! Переждав артиллерийский обстрел, Ганжела изготовился к бою. За ними, пэтээровцами, истребителями танков, теперь главное слово.

- Иван! — окликнул Ганжелу соседний солдат. — Какого черта не стреляешь?
- Пусть поближе подойдет, тогда и поздороваемся, — ответил боец. А головная машина — вот она. Еще рывок — и подомнет. Ганжела тщательно прицелился. Выстрел — и загорелась, только что сотрясавшая землю стальная громада. Следом за первым загорелся и другой танк, замер третий, четвертый … Семь вражеских танков подбил бронебойщик Иван Ганжела. Больше суток горстка советских воинов удерживала плацдарм на правом берегу. Они не думали о смерти, веря и зная, что их боевые друзья придут на помощь. И дождались. Подразделения, для которых был подготовлен плацдарм, форсировав Днепр, смяли врага и погнали его на запад.

Иван Ганжела прошел до конца фронтовые дороги. А демобилизовавшись, приехал в Новочеркасск. Здесь он работал заместителем директора по хозяйственной части в ремесленном училище, диспетчером завода постоянных магнитов. И везде пользовался большим уважением.

Галина Константиновна Петрова

Она мечтала быть энергетиком. Нападение гитлеровской Германии изменило все ее планы. Уже через несколько месяцев, окончив фельдшерскую школу, Галя Петрова принимала в новороссийском госпитале раненых, эвакуированных из героической Одессы. В эти же дни пришло короткое извещение: погиб, защищая Москву, ее муж.

Фронт подошел к Новороссийску. Галя больше не могла работать в госпитале. Она рвалась на передний край — туда, где советские солдаты отбивали бешеный натиск врага. В последний раз пришла она домой, поцеловала сына Костика, сняла с головы пилотку и подарила ему …

Десант форсирует Керченский пролив. Волны яростно плещут в борта мотоботов, окатывают бойцов. Галина стоит рядом с комбатом у борта и неотрывно смотрит вперед. Ее мысли уже там, на клочке земли, который нужно этой ночью вырвать у врага. И вдруг наступило замешательство. У самого берега перед десантниками возникли ряды проволочных заграждений. А дальше, должно быть, минное поле. Смерть притаилась на берегу, смерть обрушилась на морских пехотинцев разрывами снарядов и мин, пулеметными очередями.

Бывает, когда нужен пример, нужен человек, который увлек бы за собой товарищей. Галина видела, как обернулся к морякам Беляков, призывно взмахнул автоматом. Оступаясь под ударами волн на неровном дне, она вырвалась вперед.

- Вперед, моряки! К победе! — зазвенел женский голос. Не оборачиваясь, она перебралась через колючую проволоку, оставляя на ней клочья шинели, побежала дальше, к опоясанному пестрыми трассами заградительного огня берегу. Словно подхваченные неведомой силой, моряки ринулись за Галиной. Прогремело яростное «полундра!».
На 33 день обороны плацдарма, гитлеровцы предприняли самую яростную атаку. Увы, Галине не удалось ее пережить…


Иван Иванович Поляничкин

В письмах он утешал мать, Прасковью Ивановну: «Твой сын в воде не утонет и в огне не сгорит». Писал, что надеется встретиться с отцом. Не довелось: Иван Поляничкин-старший погиб в бою. А сын продолжал воевать. Он уже командовал отделением. Его наградили орденом Славы и медалью «За отвагу».

Осенью 1944 года полк, в котором служил Иван Поляничкин, вступил в Молдавию. Гитлеровцы отступали, но каждый рубеж обороняли упорно. Так было и у села Кашкалия, южнее города Бендеры. Полк пытался ворваться в село с ходу. Гитлеровцы, как и ожидалось, контратаковали.

В отделении противотанковых ружей было три человека вместе с командиром, Иваном Поляничкиным. Прижавшись к земле, они пережидали ураганный огонь противника. Осколок вражеского снаряда серьезно ранил бойца.

- Миша! — крикнул Поляничкин Бодне. — Доставь раненого на перевязочный пункт.

Бодня с раненым благополучно миновали простреливаемую врагом полосу. А Поляничкин, сменив огневую позицию, замаскировался и приготовился встретить врага. Немцы начали контратаку. Стреляя на ходу, с грохотом приближались танк и три «фердинанда». Подпустив их на близкое расстояние, бронебойщик открыл огонь из своего противотанкового ружья. Его, видимо, заметили. Осколок вражеского снаряда тяжело ранил воина. Истекая кровью, Иван продолжал стрелять. От его огня загорелась самоходка, остальные повернули назад. Автоматчики противника, следовавшие за ними, залегли. И тогда поднялись в атаку наши стрелки. Гитлеровцы побежали.

Иван Поляничкин уже не видел этого. Когда его подобрали, он был без сознания. Героя-бронебойщика доставили в медсанбат, но врачи уже не смогли помочь ему. Высшее отличие - звание Героя Советского Союза Ивану Поляничкину было присвоено посмертно.

Георгий Александрович Сорокин

Горожане говорили, что он сгорел в танке. Да, он горел в танке и не единожды…

Механик осторожно повел машину навстречу заявившему о себе фашистскому танку, но не по шоссе, а сбоку, под прикрытием высокой насыпи. Фашист, выстрелив еще раз, предусмотрительно скрылся за бугром.

- Сейчас подманим голубчика сюда … — усмехнулся Сорокин и, запалив имитационные шашки, выбросил их на броню. Едкий черный дым окутал «тридцатьчетверку». Враг заметил дым и смело пошел на сближение.
- Удружи-ка ему погорячее, Сеня! — хрипло крикнул Георгин, и командир башни с таким остервенением послал два снаряда подряд, что трудно было понять, от которого из них враг «согрелся» до отказа. Пехоту же, скрывшуюся за «тигром», щедро «угостили» из пулемета. На помощь первому кинулся второй «тигр». Георгий его сначала даже не заметил.

Этот немец оказался куда хитрее первого. Он все старался зайти сбоку, чтобы ударить по менее прочной броне. Тут-то и пригодилась маневренность «тридцатьчетверки».

Послушная руке водителя, она быстро разворачивалась то в одну, то в другую сторону, используя как прикрытие. Тот же бугор, на вершине которого стояла одинокая сосна. Как впоследствии посмеивался Сорокин, это была игра в кошки-мышки. Требовалось удержать за собой позицию «кошки», предоставив роль «мышки» коварному врагу. Георгий выбрал, наконец, удобный момент, когда «тигр», просчитавшись, подставил борт. Меткий выстрел — и «тигр» замер на месте, куря уже не имитационным, а настоящим дымом. Но он продолжал отстреливаться. И вот опять машина Сорокина в огне … На большой скорости, пытаясь в то же время сбить пламя, Георгий обкатил вокруг бугра, разделываясь с немецкой пехотой. Георгий ранен. Кровь течет со лба, заливает глаза. Не дотянув до своих, «тридцать четверка» останавливается на какой-то поляне.
- Вылазьте швыдче! — просит Семененко. — Зараз займется горючее … — И сам свешивает голову на грудь. У Георгия тоже кружится голова — от потери крови, от удушливого дыма и гари. Он силится поднять веки: что с остальными членами экипажа? Почему молчат? Убиты? Угорели до бесчувствия? Георгий хочет встать, но нет сил. Все труднее дышать … Это было в августе 1944 года на территории Польши.

Сорокин выжил, вернулся в свою часть. У него было еще много боев впереди. 24 марта 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Однако дойти до победы Георгию Сорокину было не суждено. Он умер от ран в Восточной Пруссии и похоронен в польском городе Мыслибуж.

И таких героев в нашем городе – масса. Не все они удостоились чести дать имена улицам и проспектам, но всех их роднит одно чувство – чувство исполненного долга.

Вечная память героям не позволившим сделать рабами славянские народы!