Военные будни защитников блокадного Ленинграда

Из воспоминаний Григория Арсентьевича Арсентьева,
1920 года рождения, уроженца деревни Миськи Демидовского района Смоленской области

    После школы я окончил курсы трактористов и работал вначале в колхозе, а затем на производстве в Рудне. 18 июня 1940 года меня призвали в армию. Попал я во флот, служил в Ленинграде в зенитной артиллерии береговой охраны. Охраняли Пулковский аэродром. Должность моя была – тракторист: возил пушки. Так я прослужил год.

    22 июня 1941 года началась война. Не прошло и месяца, как Ленинград окружили. Простояли мы так три года в окружении, прижатые к морю, на пятачке длиной в 40, а шириной в 20 километров. Немцы к нам особо не лезли, только забрасывали листовками: сдавайтесь, мол, а то буль-буль. Иногда постреливали, но редко. Время от времени и наши наносили ответные удары, и тогда у нас в землянках выносило окна и двери. Наконец наши командиры договорились, что нас будут как-то предупреждать, и тогда мы перед стрельбой сами вынимали окна и двери в землянках, надевали шапки и завязывали уши, чтобы не оглохнуть.

    В ноябре 1941 года начался голод. Нас, военных, ещё немного кормили: давали килограмм хлеба на сутки; утром давали чай и хлеб, который нужно было оставить на обед и ужин; в обед давали первое и второе, но без хлеба. Если идёшь на пост, то больше хлеба оставляешь на ужин. Но всё равно не хватало питания. У меня, когда я пошёл служить, начала расти борода, а как начался голод, рост бороды прекратился. Идёшь на пост – надеваешь тёплое бельё, фуфайку, тулуп, на ноги валенки, на голову пуховой подшлемник, на руки перчатки и овчинные рукавицы! И всё равно мёрзнешь! Стою, бывало, на посту и думаю: какой я сторож, если меня пальцем ткни – и я упаду?!

    Несколько раз смерть рядом ходила. Ближе всего она была ко мне 21 июня 1941 года. В этот день бомбардировщики бомбили наши позиции. Я был дежурным по батарее. А приказ был дежурным не спать ночью: за обедом проследить, за часовыми… Отдыхать нужно было на позиции, где пушки находились. А где там отдохнуть?! Рядом росли берёзки частенько – я туда и лёг. Не прошло и получаса, как раздалась команда: «К бою!» Я за бруствер. Со мной ребята: семеро бойцов и преподаватель. Я поднял голову: самолёт летит. Слышу взрыв, и на меня человек упал, командир пушки Танголычев. Это стали наши снаряды рваться, его разорвало и выбросило на меня. А я лежал навзничь. На руку упала болванка. Поднял голову. Слышу крик командира: «Дежурный! Дежурный!» Горела пушка. Я попытался схватить ведро и правой рукой не смог; только тогда увидел, что она распухла. Схватил ведро левой рукой. Потушили пушку. Из девяти человек осталось в живых трое: я почти невредимый, у командира немного лицо осколками расцарапано, а у Васильева они сильно окровавлено.

    В 1943 году меня направили на курсы младших офицеров на Васильевский остров. Тогда же я получил права шофёра. Когда Ленинград освобождали, я был на курсах. Часов в 9 вечера загудело так, что ничего больше не было слышно. Стоял сплошной гул. Тут все в казарме, человек сто курсантов, побежали к дежурному: «Что такое?» Дежурный говорит: «Сейчас я позвоню командиру». Но командиру тоже ничего не объяснили по телефону. Мы, конечно, поняли, что кто-то наступает. Но кто? Решили, что немцы наступают, а наши отбиваются. Утром встали, позавтракали, вышли во двор, а там всё в тумане, жёлтом от дыма. Зашли в школу, а там тоже никто ничего не знает. Пошли на обед, и вдруг передают: «Внимание! Наши войска перешли в наступление южнее Ропши, окружили немецкие войска, открыли фронт! Ленинград освобождён!»

    В 1945 году мы перешли в наступление. Дошли до Эстонии. После Победы меня как кадрового военного не демобилизовали. В 1946 году, в марте, отпустили в отпуск, а демобилизовали 26 сентября 1946 года.

    Вернулся домой, и началась для меня мирная жизнь. Зиму просидел дома: не было ни тёплой одежды, ни валенок. А к концу зимы меня выбрали председателем колхоза. Стал я 25-тысячником. Проработал председателем колхоза имени Кирова Руднянского района 35 лет, превратив за эти годы убыточное хозяйство в колхоз-миллионер. Жалею, что ушёл! Надо было остаться ещё на несколько лет, чтобы не допустить развала крепкого хозяйства!

    Записано со слов Г. А. Арсентьева племянницей В. А. Лутченковой 5 января 2001 года