Уверена, что в проекте будет много работ о солдатах и офицерах Великой Отечественной войны, а также о матросах и адмиралах, совершивших свои подвиги. А мне хотелось бы рассказать о своей бабушке, которая половину своей жизни прожила в Беларуси и уже тихо покоится на кладбище в тени сплетённого боярышника.
Бабушка - Леонова Капитолина Афанасьевна, родилась в 1918 году в деревне Таракановка под Москвой, а дедушка Пётр Григорьевич жил рядышком, в деревне Петровское. У них появилась на свет дочка в 1940 году, а в 41 началась война. Деда забрали на учебу в Омское артиллерийское училище, а потом на краткосрочные курсы командиров, и он через несколько месяцев ушел на фронт в артиллеристы.
Бабушка, имея годовалую дочь на руках, рыла под Москвой окопы на промозглом ветру и в жуткую слякоть. У неё даже грамота за участие в обороне Москвы была. К большому сожалению, грамота хранилась у её сына, с которым оборвалась связь, но я хорошо помню эту бумагу с гербовой печатью. Бабушка рассказывала, что она с такими же молодыми женщинами утром залезала через борт на полуторку и, тесно прижавшись друг к другу, ехали они в кромешной темноте за город. Там им выдавали лопаты, и они бросали наверх землю своими мягкими руками, обдирая их до крови и натирая мозоли.
Во время короткого перерыва каждой выдавали кружку кипятка и кусок хлеба, и потом опять земляные работы. Иногда под рев самолетов они падали на днища окопов и в страхе закрывали лица руками, мысленно прощаясь с жизнью. Конечно, они не участвовали в открытом бою с немцами, но, считаю, тоже совершили подвиг- не пропустили врага к Москве. На этих работах у неё в груди перегорело молоко, и дочку пришлось кормить из рожка чем Бог послал. Приезжала домой она поздно, а девочку смотрела её пожилая мама, моя прабабушка Степанида. Поплачут они втроем, да и спят неспокойным сном. А назавтра – опять на окопы. Может, там она свое здоровье и надорвала, страдая потом от болей в спине, но не отступила, была до конца со своими ровесницами и женщинами постарше и помладше.
В 1942 году уехала вместе с мамой в Таракановку и там дожидалась деда с фронта. Дед защищал небо в блокадном Ленинграде. Петр Григорьевич чуть-чуть не дошёл до Берлина: в немецком городе Шверине получил осколочное ранение в живот и был на краю смерти. Бабушке прислали письмо с фронта, что дед жив, но очень плох, и если она хочет, то может приехать в госпиталь. Бабушка оставила все и уехала в Германию. Там она загадала желание, что если вышьет руками картину с лебедями, то дед выживет. Так оно и вышло. Эта вышивка до сих пор хранится у меня дома, и когда я беру её в руки, мне передается бабушкино тепло, и я чувствую , что она рядом, гладит меня по голове, прижимает к себе и говорит что-то необычайно ласковое.
После войны дедушку направили в Закарпатье, а оттуда – в Слуцк, где он продолжал службу, пока позволяло здоровье. Судьба занесла его в Литву, где у мамы родилась я, когда она была студенткой. Надо было заканчивать учёбу, и бабушка оставила меня у себя. После окончания учёбы родители получили направление на работу в Брагинский район, и за ними поехало старшее поколение. Я пошла в школу уже в Беларуси.
Бабушка моя была удивительной женщиной. Она много работала на огороде, возилась с живностью, вязала нам с сестрой варежки и носочки, учила любить все живое и прощать. Когда я немного подросла и могла уже запомнить окружающий мир, она повезла меня в Москву. Там у неё оставались сестры, их было три, и брат в Подмосковье, в Раменском. Брат, кстати, был токарем-фрезеровщиком высшего разряда и во время войны работал на авиазаводе в эвакуации , но это уже другая история. Москва меня поразила. Сама я жила в деревне, где пара-тройка улиц, и деревянные домики прилеплены друг к другу. И тут вдруг огромный дом на Котельнической набережной, настоящий небоскрёб из детства…
Бабушка неустанно знакомила меня со своей роднёй, водила по нарядным рождественским улицам, покупала тульские пряники и петушки на палочках, но, побыв неделю в Москве, неизменно возвращалась в Брагин, к своим утяткам и цыпляткам. Следующей поездки я всегда ждала с нетерпением. Много она мне о старине рассказывала, о Таракановке, которая получила свое название от княжны Таракановой, пожаловавшей деревню в подарок . Знала много сказок, и хотя сама закончила всего три класса сельской школы, умела поддержать любой разговор, любую светскую беседу…
Что интересно, всегда выписывала газету «Правда», пока это было возможным, а к старости научилась читать по-белорусски, все прекрасно понимала и даже на свадьбах пела белорусские песни. Но любимой её песней была «Когда б имел златые горы и реки, полные вина…» На семейных праздниках дед брал в руки гармонику и они вдвоем пели её очень проникновенно. Это песня из моего далекого детства… Короток век человечий. Ушли на небеса её братья и сёстры, и она угасать стала. Своими маленькими сморщенными ручками гладила она меня по голове, хотя я была уже сама мамой, жалела в трудных жизненных ситуациях, дарила, пока была жива, частичку своего сердца и детям, и внукам, и правнукам. Кажется, ничем велика не была, род свой прославить не успела, а вот поди ж ты, прожила жизнь светло, незаметно, праведно.
Песен не написала – так во мне её колыбельные звучат, картины не создала – прижимаю к груди её вышивку, не имеет ученой степени доктора сельскохозяйственных наук –но научила любить землю и работать на ней, чтобы все росло и цвело, и глаз радовало. Сама довольствовалась малым, и мне передала эту истину. Как-то в череде жизненных лет затерялись адреса московских родственников, связь порвалась. Но в этом году я нашла по Интернету своего троюродного брата из Раменского и очень обрадовалась. Надо успеть рассказать своим детям и внукам о русских корнях. Пусть не забывают, что род их ведётся от русской бабушки Капитолины…
Чернобай Наталья Ивановна,57 лет, ГУО «Чемерисский детский сад- средняя школа»,учитель, 247 643 д.Чемерисы Брагинского района Гомельской области
